Thesen MKS18 S. Mengel, O. Siebert / Тезисы МСС18 С. Менгель, О. Зиберт
О ”простоте” языка ”русских книг”
Симеона Тодорского (Галле 1729-1735):
переводческие стратегии и их анализ при
использовании компьютерных технологий
”Русские книги” из Галле
”Русские книги” из Галле были созданы в 30-х годах XVIII-го столетия ипредставляют собой переводы, сделанные одним прилежным и боголюбивым студентом – Симеоном Тодорским, позже ставшим членом Священного Синода в сане архиепископа Псковского и Нарвского [Болховитиновъ, 1831, с. 65]. В Галле Тодорский активно занимался изучением теологии, греческого, иврита и арабского языков, а так же проповедывал и обсуждал вопросы религии и чтения Св. Писания с русскими солдатами гарнизона [EinigeNachricht,1735, с. 10,13,16]. Уже будучи архиепископом, Тодорскому пришлось в ноябре 1742 г. среди других сановников подписать доклад о запрете религиозных книг, напечатанных без разрешения Св. Синода, в число которых входили и галльские ”русские книги” [Пекарскій, 1861, с. 42-43].
В 1694 г. в Галле создаётся университет, скоро ставший центром просвещения и пиетизма вокруг Августа Германа Франке [Kleuting, 2004, с. 83]. При этом в кружке Франке велась не только подготовка будущих миссионеров, но и переводились как Библия так и пиетистская душеспасительная литература на различные, в том числе и славянские, языки [Менгель, 2009, с. 162]. В отношении подготовки ”русских книг” пиетистам посчастливилось иметь в числе своих помощников Тодорского, который был готов ктакому нелёгкому заданию, результатом чего стали шесть переводов общимобъёмом в 1896 страниц [Mengel, 2009, с. 21]. Стоит при этом заметить, что один из переводов – "Начало христіанскагѡ ученіѧ" – видимо, является лишьвторым изданием перевода Родде, отредактированным Тодорским в 1729 г.[Менгель, 2009, с. 163; Mengel, 2017, с. 194].
Кружок Франке был заинтересован в создании переводов на "простой"язык, понятный каждому верующему [Челбаева, 2015, с. 106]. Это требование ставило, однако, переводчика перед серьёзными трудностями: оригиналы содержали большое количество цитат из Св. Писания, предполагавших всоответствии с книжной традицией восточных славян использование церковнославянского языка. Попытка разрешения этой дилемы обусловила переводческие стратегии Тодорского. О знании переводчика "русских книг" языковой ситуации в России сложно судить, но утверждать, что он с ней за времясвоего короткого пребывания в С.-Петербурге до учёбы в Галле не успел основательно познакомиться, как это считал Д. И. Чижевский [Čiževśkyj, 1938, с. 59], было бы натяжкой. Следует исходить из того, что десятилетнее посещение Киевской Духовной Академии поспособствовало хорошему знанию церковнославянского языка. С другой стороны, в самом первом известномнам документе Тодорского из Галле – Harmonia vocum hebræarum cum Sclavonicisrutenicis et polonicis – можно проследить, что он различает не только упомянутые языки, но так же украинский, называя его apud parvos russos [Mengel,Schorch, 2011, с. 551].
Относительно того, кто являлся адресатами "русских книг", кружок Франке распространил официальную версию, утверждающую, что переводы были сделаны для немцев, живущих в России как минимум во втором поколениии уже не владеющих немецким языком [Winter, 1953, с. 410; Čiževśkyj, 1938,с. 62]. Такие переводы действительно делались, но уже в России, например, такими известными нам знатоками русского языка, как Глюк и Паус [Mengel,2017, с. 202-204]. Об этом так же идет речь в докладе М. К. Брагоне. Последовательный анализ переводов из Галле опровергает утверждение о их предназначении для немцев. Так, например, в "Писанію свѧтомꙋ согласꙋющоесѧ наставленіи къ истинному познанiю ... Iисꙋса Христа"[1735], проанализированном Т. Челбаевой, с целью адаптации текста для православных читателей осознано опускаются или сменяются имена таких известных в Европе протестантов, как Лютер, Арндт, Франке и др. [Челбаева, 2015, с. 149-153]. Как показало исследование С. Менгель, с той же целью Тодорский, в своей редакции "Малого катехизиса" Франке модифицирует название книги, заменяя имя автора на ссылку на Св. Писание как источник [Mengel, 2017, с. 195]. В переводе "Наставленіе къ Свѧщенномꙋ Писанію" (1734) название также адаптируется для православного читателя, всилу умалчивания авторства Арнда. Лишь самый большой из шести переводов – "Чтири книги ѡ истинномъ христїѧнствѣ" (1735) – в этом плане отличается от остальных "русских книг", потому что здесь, несмотря на неоднократные советы пастора лютеранской церкви в С.-Петербурге – Г. Г. Нациуса [Nachrichten, 1734, с. 53-58], на титульном листе открыто упоминается имя автора. Все вышеназванные факты не оставляют сомнения в том, что адресатами "русских книг" заведомо являлись православные христиане.
Из одного из немногочисленных писем Тодорского в Галле, можно узнать, как современники оценивали его труды: в этом контексте будущий Архиепископ пишет о "золотой, отличной версии" языка "русских книг" [ср. Brief, 1738]. Однако не все разделяли этого мнения, что следует, например, из письма Б. А. Селия (B. A. Sellius) в Галле, где использованный язык называется "украино-славянским" и непонятным простому верующему [Fleckenstein, 2000, с. 43]. В "Чтирехъ книгахъ ѡ истинномъ христїѧнствѣ" (1735) содержится вступительное слово самого Тодорского, в которомон описывает свой труд как "зъ нѣмецкагѡ на рускыи языкъ переведенніи" [Арнд, 1735, с. 5]. Как нам известно уже во второй половине XVII в. в России появляются произведения, постулирующие в предисловии "простоту" использованного языка, будучи однако написанными фактически на"стандартном" церковнославянском [Живов, 2017, с. 909]. Тодорский подобных заявлений не делает, а лишь достаточно последовательно использует"гибридный регистр" церковнославянского: в России конца XVII в. он могпереосмысляться как особый "простой" язык [Живов, 1996, с. 39]. Многочисленные цитаты из Св. Писания, содержащиеся в подобных текстах и требующие использования "стандартного" церковнославянского, могут при этомсчитаться элементами "чужого текста", произведёнными при строгой ориентации на тексты-образцы [Там же, с. 394]. Для описания языка переводов Тодорского и его норм(ы) следует расчленить тексты переводов на подсорты. Выделив в "русских книгах" Библейские цитаты и оставив их за рамками описания использованной переводчиком нормы, перед нами на первыйвзгляд должны будут остаться слова автора (или переводчика). Помня о представлениях кружка Франке, по которым тексты должны были переводитьсяна народные языки понятные верующим, в словах автора стоило ожидать предпочтительного использования некнижных признаков. Учитывая месторождения Тодорского и гипотезы об украинском характере переводов, можно так же было ожидать использования "простой мовы", на которой в Юго-Западной Руси уже в XVII в. могли вестись проповеди и на которую позже даже переводится Св. Писание [Успенский, 2002, с. 403; Живов, 2017, с. 900]. Чего всё же не происходит, что подчеркивает правильное восприятие языковой ситуации в Московской Руси будущим архиепископом Псковским и Нарвским.
Исходя из вышесказанного, можно полагать, что тексты "русских книг"состоят из Библейских цитат и слова автора (или переводчика). Однако, входе текстологического и лингвистического анализа "Наставленіѧ къ Свѧщенномꙋ Писанію" помимо этих подсортов текста был выявлен относительнообъёмный отрывок, особо маркированный в оригинале кавычками и занима-ющий около пяти страниц текста. Этот пассаж представляет собой "монолог Бога", адресованный верующему. Хотя этот отрывок и не является цитатой из Св. Писания, Тодорский, ввиду его высокой религиозной значимости, использует такие признаки книжности как формы аориста или аналитические формы будущего времени со вспомогательным глаголом "имѣти". Эти релевантные критерии сконцентрированы в собственных микроблоках, которые маркируют книжный характер написанного. Из того, что "монолог бога" является отдельным подсортом текста, можно исходить не из-за того, что этот отрывок тематически отличается от остального текста (Между подсортами и предложенными Г. Хютль-Фольтер ”тематическими единствами”[Hüttl-Folter, 1980, с. 6] не наблюдается параллелизма.), а за счёт того, что при переводе в данном случае Тодорский стоял перед новой риторической задачей, связанной с престижем говорящего. Итак, переводческая стратегия здесь обусловлена не тематикой, а тем фактом, что говорит сам Бог, при чём достойным для него языком. Так или иначе, "монолог Бога" однозначно произведён при помощи механизма пересчёта [Живов, 1996, с. 23], при этом некнижные элементы живого языка заменяются на признаки книжности. Одновременно в "монологе Бога" так же свободно используются такие некнижные формы, как причастия на -л или двойное отрицание, что приводит к лучшей понятности и служит индикатором "простоты" языка. Это показывает, что здесь пересчёт проводится не с абсолютной последовательностью. Такой подход Тодорского мог привести потенциального читателя к интересному умозаключению: "Бог говорит, а я все понимаю!!!" Похожим образом дело обстоит в переводе "Амброзианского гимна". Здесь может быть выделен микроблок, обращенный к Богу, в котором используется достойный для этого язык с большим количеством маркированных книжных элементов [Mengel, 2017, с. 199]. Итак, в "русских книгах" помимо прямых или косвенных Библейских цитат и слов автора может быть выделен четвёртый подсорттекста: обращение Бога или к Богу. При этом в любом из подсортов (кроме прямых Библейских цитат) могут в свою очередь быть выделены микроблоки, в которых либо сконцентрированы признаки книжности, маркирующие книжный характер текста, либо некнижные элементы, улучшающие "понятность" сказанного.
Использование компьютерных технологий
Выявление "простоты" использованного Тодорским языка, конечно, может быть проведено и классически, но в данном случае так же достаточно рациональным является анализ текста при помощи электронной базы данных. Используя реляционную модель, можно структурировано сохранить интересующие нас данные текста, упрощённо говоря, в виде таблиц. При таком подходе база данных содержит лексемы, знаки препинания, а также такие метаданные, как соответствующие этим лексемам части речи, лексические, морфологические или синтаксические критерии, точную позицию лексем в тексте и др. Для определения использованной переводчиком языковой нормы требуется выявить в тексте релевантные критерии, что возможно за счёт эффициентного поиска лексем, морфем и синтаксических конструкций. Таким образом был проведён анализ Наставленіѧ къ Свѧщенномꙋ Писанію, тексткоторого находится в вышеупомянутой базе данных. Самым большим преимуществом такого подхода является увеличение доступности как самих тек-стов, так и результатов исследования, для чего планируется создание соот-ветствующего сайта.
Как мы помним, для текстов "гибридного" регистра характерно помимо в функциональном понимании восточнославянских элементов использование особенных книжных элементов [Живов, 1996, с. 32]. К подобным элементам относятся церковнославянские формы сложной системы прошедшего времени, противопоставленные причастиям на -л. Возвращаясь к использованию базы данных для лингвистического анализа, можно заметить, что для выявления в тексте и тех и других могут быть сформулированы запросы, обнаруживающие интересующие нас элементы за считанные доли секунд. Так запросы по использованным формам прошедшего времени, например, показывают, что во всём тексте Наставленіѧ къ Свѧщенномꙋ Писанію содержатся 43 простых претерита (32 аориста, 11 имперфектов) и 38 причастий на –л. Всилу большого количества Библейских цитат в этом произведении такие данные несколько искажают наше представление о языке "русских книг". Для выявления нормы языка, использованного Тодорским стоит рассмотреть использование форм прошедшего времени исключительно в "словах автора". В Наставленіи в данном подсорте представлены лишь 15 форм простых претеритов и 20 причастий на –л. Таким образом, в отрывках текста без обязательной нормативной переемственности из текстов-образцов наблюдается тенденция более частого использования причастных форм на –л (57,1%), чем церковнославянских форм простых прошедших времён (42,8%). Похожие пропорции можно так же найти в другом переводе Тодорского: "Писаніюсвѧтомꙋ согласꙋющоесѧ наставленіе къ истинному познанiю ... Iисꙋса Хри-ста" [1735], который был написан со значительной тенденцией к "простому"языку [Челбаева, 2015, с. 222].
Другое важное для "гибридных" текстов качество – вариативность форм в области нерелевантных признаков – в текстах "русских книг" представлено достаточно непоследовательно. Так, например, перевод "Амброзианского гимна" и пяти протестантских песен содержит исключительно инфинитвные формы на -ти, а в наст. вр. 2 л. ед. ч. предпочтительно используются формы на -ши [Mengel, 2017, с. 199]. Текст Наставленіѧ къ Свѧщенномꙋ Писаніюв этом плане более последователен и не содержит ни инфинитивных формна -ть, ни форм наст. вр. 2 л. ед. ч. на -шь/-шъ. Относительно варьирующих окончаний в формах мн. ч. Тодорский в этом переводе использует как классические, так и более иновативные формы, так называемой а-экспансии [Живов, 2004, с. 33-34]. Переводчик "русских книг" на фонетическом уровне был склонен к частому смешению букв "ы" и "и", что может быть объяснено произношением его живого языка [Mengel, 2017, с. 199], т. е. "юго-западного русского наречия, включающего украинизмы" [Там же, с. 198]. В результате, можно проследить, что вариативность нерелевантных критериев "русских книг" выражена слабо и одинаково распространяется на все подсорты текста.
По итогам проведённого анализа, можно сказать следующее: Тодорский в силу его знания культурно-языковой ситуации в России не особо строго следовал установкам кружка Франке и не перевёл предложенные ему немецкие оригиналы на живой народный язык. Такие переводы были бы заведомо отвергнуты как православной церковью, что в последствии всё же случилось, так, наверное, и самими верующими. Тодорский, напротив, достаточно искусно переводит "русские книги" соответственно традиции, оставляя прямые Библейские цитаты на "стандартном" церковнославянском. В других подсортах употребляются маркированные книжные элементы, которые сконцентрированы в собственных микроблоках и служат индикатором книжного характера. "Простота", использованного Тодорским языка, заключается в том, что здесь помимо книжных элементов для улучшения "понятности"используются средства живого языка. Таким образом, будущий архиепископ Псковский и Нарвский употребляет в "русских книгах" язык с одной стороны достойный для общения с Богом, а с другой стороны содержащий достаточное количество некнижных элементов, что бы быть понятным простомуправославному верующему. Судя по реакции сербских сановников, о которой мы позже подробно узнаем из доклада Драганы Грбић, так же можнополагать, что Тодорский стремился найти общий для всех славян "простой" язык, который, быть может, нашёл бы своё обширное распространение, если бы "русские книги" не были запрещены в 1742 году.
Литература
Brief Brief von Todorskij an Grischow vom 14.08.1738. — 1738. — Signatur:AFSt/H C 350 : 1. In: Archiv der Franckeschen Stiftungen zu Halle.
Čiževśkyj D. I. Die ”Russischen Bücher” // Kyrios. Vierteljahresschrift für Kirchen- und Gestesgeschichte Osteuropas. — 1938. — Т. Band 3. — С. 56—74.
EinigeNachricht Einige Nachricht von Herrn Simeon Todorski. — 1735. — SignaturAFSt/W IX/III/40. In: Wirtschaftsarchiv der Franckeschen Stiftungen.
Fleckenstein C. Nochmals zu den slawische Arbeiten des Franckekreises. EineHypothese // МЫСЛѦЩЮ СВОБОДЬНО ИМЕНЬМЬ И НРАВОМЬ. Zu Ehrenvon Dietrich Freydank. Т. 6 / под ред. S. Mengel, T. Daiber. — Münster : LIT,2000. — С. 41—55. — (Slavia Varia Halensia).
Hüttl-Folter G. Die Lexeme градъ und городъ in der Nestorchronik // Zeitschriftfür Slawistik. — 1980. — Т. 25, № 1. — С. 6—16.
Kleuting H. Der Beitrag Dmitrij Tschiževskijs zur Pietismusforschung // DmytroČiževskyj, osobnost a dílo. Sborník příspěvků z mezdunárodní konference, —Praha, 2004.
Mengel S. Переводы немецких духовных песен на русский язык в конце XVII– начале XVIII веков: их рецепция в культурно-языковой ситуации России и особенности языка // Liturgické jazyky v duchovnej kultúre Slovanov / подред. P. Žeňuch [и др.]. — Bratislava, 2017.
Mengel S. Russische Drucke aus Halle – „ein vergessenes Kapitel der Geschichteder slavischen Philologie“ // Dmitrij I. Tschiževskij. Impulse eines Philologenfür eine komparative Geistesgeschichte. Т. 9 / под ред. B. Klosterberg, A.Richter. — Münster : LIT, 2009. — С. 21—30. — (Slavia Varia Halensia).
Mengel S., Schorch S. Die Harmonia vocum hebræarum cum Sclavonicis ruteniciset polonicis von Simon Todorskij: Ein neuer Archivfund zu vergleichendenSprach- und Bibelstudien an der Universität Halle im früher 18. Jahrhundert //Logos im Dialogos. Auf der Suche nach der Orthodoxie / под ред. A. Briskina-Müller, A. Drost-Abgarjan, A. Meißner. — Münster : LIT, 2011. — С. 545—570.
Nachrichten Mappe zum Druck der Vier Bücher vom wahren Christentum in russischerSprache. — 1734. — Signatur AFSt/W IX/III/40. In: Wirtschaftsarchiv der Franckeschen Stiftungen.
Winter E. Halle als Ausgangspunkt der deutschen Russlandkunde im 18. Jahrhundert. —Berlin : Akademie-Verlag, 1953.
Арнд Іо. ЧТИРИ КНИГИ ѡ ИСТИННОМЪ ХРИСТIѦНСТВѢ. — 1735. —Галѣ, 1400 стр.
Болховитиновъ Е. А. Исторія княжества псковскаго. Съ присовокуплені-емъплана города Пскова. Часть III. — Кіевъ : типографія Кіево-ПечерскойЛавры, 1831.
Живов В. М. Язык и культура в России XVIII века. — Москва : Школа ”Языкирусской культуры”, 1996.
Живов В. М. Очерки исторической морфологии русского языка XVII—XVIIIвеков. — Москва : Языки слав. культуры, 2004.
Живов В. М. История языка русской письменности. В 2 т. — Москва : Русскийфонд содействия образованию и науке, 2017.
Менгель С. «Ist es nicht nach der Rußischen Mund=Art». У истоков русского ли-тературного языка нового типа // Русский язык и литература в XVIII веке:традиция и инновация. Сборник статей памяти Герты Хюттл-Фольтер /под ред. J. Besters-Dilger, F. Poljakov. — Вена : Peter Lang, 2009. — С. 161—177.
Пекарскій П. О русскихъ книгахъ, напечатанных в Галлѣ, въ 1735 году // Биб-лiографическiя записки №2. — 1861. — С. 35—45.
Успенский Б. А. История русского литературного языка (XI-XVII вв.) — 3-еисправленное и дополненое Издание. — Москва : Аспект прес, 2002.
Челбаева Т. ”Русские книги” из Галле в дискурсе формирования русскоголитературного языка нового типа: дис. … канд. / Martin-Luther-Universität Halle-Wittenberg, 2015.